Небо как призвание

«Он любит тесноту кабин — и в этом весь Вениамин» — в этой шутливой строке содержится намёк на самую большую страсть пилота первого класса Вениамина Проклина — на авиацию. Он пролетал на разных типах гражданских самолетов более 40 лет и провёл в небе свыше 24 тысяч часов.

Вениамин Иванович начинал свой путь в авиацию после войны и ушёл на пенсию, когда из-за кризиса в 90-е годы обанкротилась региональная авиакомпания. Он возил золото из Бодайбо и работал в санавиации, его пассажирами на Ту-154 бывали и звёзды эстрады, и космонавты. А однажды его самолёт пытался захватить террорист. Рассказывая о жизни, Вениамин Проклин предпочитает вспоминать о хорошем и не без горечи отмечает, если бы не обстоятельства, смог бы ещё полетать — здоровье позволяло.

Самолёт — любимая игрушка

— Когда вы решили стать лётчиком?

— В раннем детстве, году в 1944. Мне тогда шесть лет было, и самой любимой игрушкой стал не автомобиль, а самолётик.

— Ваши родители были железнодорожниками, почему же вы не стали продолжателем династии, а пошли в авиаторы?

— Ну, лётчик — это тоже по транспорту, только ещё выше …(улыбается. — Ред.) Помню, когда строилась Иркутская ГЭС, мы с приятелем чистили Курминский залив. Брали участок с гектар, вырубали там лес перед затоплением, за это получали деньги. Как-то сидели мы у костра, самолёт над нами летал. Я и сказал: «Сел бы он здесь, хоть посмотреть, что из себя самолёт представляет». А друг мой Володя посоветовал — иди в ДОСААФ, в аэроклуб, может, и станешь лётчиком. Но аэроклуб прекратил свою работу с началом войны.

Несколько позже узнал, что на авиазаводе на базе авиамодельного кружка работает планерная секция. Я туда помчался. Примерно год ездил из Глазково, где жил с родителями, в Иркутск-2. С ребятами из кружка мы таскали на берег Ангары планер в разобранном виде, собирали его и осваивали на нём подлёты.

А весной 1956 возобновил свою работу аэроклуб в областном комитете ДОСААФ. Лето я полетал и в сентябре уехал учиться в Бугурусланское авиационное училище.

— На каком самолёте вы начинали летать?

— В училище на По-2, затем на Як-12. Когда приезжал на каникулы в Иркутск, то отправлялся в аэроклуб. На аэродроме в Оёке мы прыгали с аэростата. Окончив училище, летал на Як-12.

На службе у медицины

— На Як-12 вы в санитарном звене работали. Много тяжёлых вылетов было?

— По-разному. Хотя есть те, которые запомнились. К примеру, из Усть-Уды был вызов. Я прилетел, в самолёт загрузили молодого парня, на которого во время рубки леса упало дерево. Прилетели в Иркутск, нас уже на полосе ждала машина с медиками из областной больницы. Санитары сказали парню: «Ты перелазь на наши носилки и поедем». Я возмутился, говорю: «Он же не может сам встать! Вы зачем его заставляете? Не хотите сами, давайте я помогу его переложить». Помог. Уехали они. А назавтра мне рассказали, что парня даже до больницы не довезли.

Другой раз в Тулун оказался вызов. Случай тяжёлый, из Иркутска сразу врач полетел за больной. Поместили женщину в самолёт. Врач две большие подушки кислородные с собой приготовил. Летим. Смотрю, одна подушка уже закончилась. А на трассе облачность снизу пошла. Я думаю, пусть мне талон вырежут за нарушение, но больную надо довезти. Снизился и летел под облаками, довёз женщину. Она потом поправилась и доктору сказала, что обратно домой только самолётом полетит. Поверила в авиацию.

Агитбригаду перепутали с зеками

— А были какие-нибудь комичные истории?

— Однажды нам доверили проводить агитперелёты по всем районным центрам Иркутской области. В каждый райцентр прилетаем и два-три дня сидим, ждём, пока агитбригада выступает: лекции, концерты… В составе той бригады находился писатель Марк Сергеев, художник Виталий Рогаль. И вот подлетаем к Бодайбо, а нам с земли сообщают, что пионеры, которые должны бригаду встречать, ещё не приготовились, поэтому нас просят заходить на посадку по большому кругу. А позади нас шёл рейсовый самолёт, вёз заключённых. И пока мы время тянули, этот самолёт сел. Трапы подкатили. Пионеры построились, горны достали, торжественно встречают, а из самолёта ребята в наручниках выходят. Вот такой случился казус.

История с террористом

— Есть рейс, который вы могли бы назвать самым неприятным?

— Да, когда наш самолёт Ту-154 пытались угнать за границу. Помню, мы уже подлетали к Ленинграду, когда стюардесса записку принесла. Там говорилось, что самолет заминирован, и выдвигалось требование лететь в Шотландию. Стюардесса сказала, что записку передал ей в руки человек, сидящий в первом салоне. Мы доложили о происходящем на землю. А следом сообщили, что пока намерены лететь без снижения по прежнему маршруту. Через некоторое время бортпроводница приносит ещё одну записку, которую нашла на полу в туалете, с текстом аналогичным первому посланию. Террорист, видимо, первую записку написал и бросил, чтоб её нашли как бы ненароком. Но так не вышло. Тогда была написана вторая записка и передана нам уже через бортпроводницу. Мы обратили внимание, что записка на туалетной бумаге и написана печатными буквами. И стало очевидно, что товарищ жить хочет и не пойдёт на самоуничтожение.

— Как это вы определили?

— Раз печатными буквами пишет, значит, хочет, чтоб его не узнали по почерку. А поскольку записка на туалетной бумаге, значит, заранее не готовился. Это как-то убедило нас, что не будет он взрывать самолёт. Тогда второй пилот предложил побеседовать с человеком, чтобы объяснить, что до Глазго керосина у нас не хватит. Мы данную идею поддержали. Во время беседы второму пилоту удалось убедиться, что на самом террористе взрывчатки нет. В разговоре же он заявил, что его миссия — выдвинуть требования, что полёт контролирует английская разведка. Если же недостаточно горючего, то на дозаправку следует садиться только в западном государстве. В случае невыполнения требований через пять минут после посадки в России самолёт будет взорван. После этой беседы мы приняли решение имитировать полёт за границу. Нам повезло — облачность помогла. Удалось развернуть самолёт в облаках, и террорист этого не заметил. Приземлились. На земле нас уже ждали. Пассажиров стали эвакуировать по надувным аварийным трапам. И этот человек тоже пытался смешаться с толпой, но за ним наблюдал парень, бортпроводник, который и указал на террориста подоспевшим «особистам». И только тогда экстремист-неудачник понял, что самолёт сел не за границей. Экипаж сразу посадили в отдельный автобус, отвезли в депутатский зал, чаем напоили и с каждым членом экипажа стали беседовать по два следователя. Общались они с нами с часу до семи вечера.

Позже узнали, что этот человек, горе-террорист, был признан ненормальным и его поместили на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Говорят, такое решение страшнее, чем тюремный срок.

— А за границей вам приходилось летать?

— Да, отработал две вахты по 4 месяца в Китае, были рейсы в Японию.

— Чтобы работать на этих линиях, нужно знать английский, в каком возрасте вы сели за его изучение?

— В 50 лет. В школе учил немецкий, но тут пришлось выучить английский, очень уж хотелось полетать и за границу.

— С лётной работы вы ушли по здоровью?

— Нет, я прошёл медкомиссию. Думал, ещё полетаю, но авиакомпания «Байкал» распалась и все квалифицированные лётчики остались без работы.

— Во сне летаете?

— Очень часто. Теперь наяву полетать удаётся только в аэроклубе в Оёке, и то с инструктором, у нас же нет допуска на самостоятельные полёты.

Вениами Проклин, даже выйдя на пенсию, не может оставаться вдали от самолётов. В настоящее время он работает контролёром службы аэроконтроля. И уверяет, что самолёт — самый безаварийный вид транспорта, а более безопасным может считаться разве что гужевой.


Алёна САБИРОВА
Фото из архива В. Проклина