В МЕРТВОМ СЕЛЕ ВЫЖИЛО ТОЛЬКО КЛАДБИЩЕ

СМ НОМЕР ОДИН

номер от 14 мая 2009 года

В сгоревшее село Боровое приезжают только на родительский день

Ровно семь лет назад, 15 мая 2002 года, в Куйтунском районе в результате верхового лесного пожара сгорело село Боровое. Около пятидесяти семей, проживавших в селе, осталось на улице (по данным областного ГО и ЧС, из 76 домов поселка полностью сгорело 59). Впоследствии им вручили жилищные сертификаты и расселили по крупным городам и близлежащим селам Иркутской области. На сегодняшний день село давно и окончательно исчезло с карты России, на его месте остались только заросшие травой фундаменты сгоревших домов и остатки усадебных оград. Единственное, что осталось в Боровом, — старое сельское кладбище. Сюда продолжают приезжать люди, расселенные из села семь лет назад...


Ребрами кита выдаются остатки сгоревшего коровника.


Сегодня жители Борового собираются вместе только на кладбище.


Единственное, что уцелело в Боровом, — памятник павшим в Великой Отечественной войне.

Дорога на Боровое — путь на кладбище

Не доезжая до Куйтуна по Московскому тракту, грунтовая дорога сворачивает на Андрюшинское. Мы отправились в Боровое в родительский день. Говорят, что это единственный день в году, когда в мертвом селе появляются его бывшие жители. Найти в этот день в Андрюшинском ответственных лиц (в частности, администрация именно этого села занималась расселением погорельцев) невозможно — несмотря на резкий ветер и снег, все уехали на кладбище.

— Зачем вам в Боровое? — недоумевают женщины в сельмаге. — Там ровное место — проедете и не заметите.

В Березовке — следующей деревеньке на пути в Боровое — сегодня уже забыли о печальном соседстве. Толком уже никто и не знает, сколько жителей сгоревшего села переселили к ним.

— Вообще-то к нам переселили всего три семьи. Леонид Меркулов до сих пор живет здесь. Про деда Костю Андреева не знаю, давно его не видать, — рассказывают местные жители, случайно встретившиеся по дороге. — А бабушка Маруся Меркулова умерла два года назад. Ее внуки много раз сюда приезжали. Они из Борового переехали по сертификатам в Ангарск, уговаривали ее переехать жить к ним. Но она наотрез отказывалась, говорила, что хочет умереть там, где всю жизнь прожила. Она очень тосковала по своему сгоревшему селу, по старому дому, так и не примирилась с вынужденным переездом в Березовку. Около десяти семей живет в соседних селах Барлук и Бурук. Остальные жители Борового расселились по крупным городам — там, где сертификаты позволили купить хоть какое-то жилье. В основном в Ангарске, некоторые в Иркутске и Шелехове.

Село сгорело за сорок минут

Если не присматриваться, то место, где стояло Боровое, проезжая от Березовки до Барлука, действительно можно не заметить. Сначала обращает на себя внимание большое, ровное пространство по обочинам дороги, до того холмистой и заросшей смешанным лесом. Потом начинаешь обращать внимание на странные объекты: ребрами кита выдаются остатки старого коровника, геометрически правильно торчат забитые сваи так и не построенного здания, пространство еле заметно расчерчено на квадраты полусгнившими оградами, раньше очерчивавшими территории усадеб и загонов для скота.

Ни одного более-менее целого строения в Боровом не сохранилось. По сути, осталось только то, что невозможно вывезти. Однако небольшое старое сельское кладбище, которое находится в километре за селом, производит впечатление жилого — ни одной покосившейся оградки, чисто убранные могилы, после прошедших выходных (родительский день во вторник, и многие предпочли отдать дань памяти накануне. — Прим. авт.) могилы утопают в новых венках и свежих цветах.

На кладбище поминала родных семья — Нина и Анатолий Мелиховы и их родственники. Все они жили в Боровом. Как и многие бывшие жители Борового, они долго не могли прижиться на новом месте: уехав из сгоревшего села в Саянск, они не прижились там, поменяли место жительства на Тулун и в конце концов все-таки вернулись — в ближайшую к Боровому деревню Бурук. Во время пожара они были в селе и до сих пор вспоминают обстоятельства разгула стихии эмоционально и сумбурно. Говорят, что деревня сгорела за сорок минут. Это было на следующий день после родительского дня, 15 мая. После обеда поднялся сильный ветер, и вскоре в село со стороны Барлука стало сильно наносить дымом. Около семи часов вечера ветер стал приносить много сгоревших листьев.

— Я пошла в магазин — ходила за бутылочкой, чтобы посидеть после родительского дня. Выхожу из ларька, а ко мне подходит племянник и говорит: «Нин, смотри, облако красное летит!» Потом начался буран, вихрь, все кругом летит, огонь со всех сторон прет, — вспоминает Нина Мелихова. — Муж говорит: «Смотри, у Светки горит». Это соседний двухквартирный дом. Он побежал тушить туда, я ему вслед кричу: «Куда ты побежал? Смотри, уже у нас в огороде горит, сеновал занялся. Собаки орут, я их отцепила, кричу им: «Бегите отсюда», а они за мной. Так в огне обе и сгорели. Остались только телка да корова. Я ходила в туфлях — после пожара от них остался только верх, земля раскалилась так, что вся подошла расплавилась. Ноги распухли, документы сгорели, холодильник взорвался...

— Я говорю Нинке: «Беги, спасай документы, хоть что-нибудь», — добавляет Анатолий Константинович. — Да где там — потолок уже рухнул, света нет, все падает, обои горят. Помню, вытаскивали все, что под руку попадет, иногда совсем ненужные вещи, какие-то драные фуфайки из сеней. Нинка от Вальки Зиминой палас тащила по земле, на него вещи понакидали. Я смотрю, а палас горит, вещи по дороге рассыпались.

Местные вспоминают, что загорались дома со странной избирательностью:

— Вот смотрите: Царек не сгорел, а Димка рядом сгорел. Быков сгорел дотла — рядом Ленка не сгорела. Гусиха не сгорела — через забор от нее дом сгорел соседний, — показывает Нина Николаевна на сгоревшие огороды вдоль дороги. — Петька Царев как сумасшедший бегал вокруг своего дома с иконой — вокруг все выгорело, все огороды погорели, а его дом совсем не тронуло. Я маме кричу: «Мама, читай молитву!» Она отвечает: «А я что делаю?» И ничего не помогает — огонь идет!

В сгоревшем селе промышляли мародеры и грабители

Телефонной связи с селом не было, поэтому в районной администрации о пожаре узнали через несколько часов. Немедленно выслали пожарные машины, однако к их прибытию все село полыхало так, что они не могли подъехать, столпились на дороге на въезде и выезде из села и тушили крайние дома. Когда во дворах начали взрываться бочки с бензином и соляркой, все поняли, что село обречено.

В Боровом не погибло ни одного человека, и даже те отсутствующие, которых в спешке зачислили в пропавшие без вести, сразу нашлись на ближайшем пруду, где были на рыбалке. По воспоминаниям очевидцев, когда на вертолете прилетел Шойгу и начали людей пересчитывать, оказалось, что не хватает шести человек. Все пережившие пожар вспоминают, как ужасно кричали горевшие заживо кони, визжали свиньи и другой домашний скот. От ужасного жара у вышедших из огня баранов и собак оказались выжжены глаза, зрачки покрылись бельмами. Павший скот потом вывозили машинами санитарные службы. После пожара уцелело около десятка домов и два здания — школа и клуб. Сейчас от села невредимым остался только белый памятник жителям Борового, погибшим во время войны. Рассказывают, что сразу после пожара началось мародерство и даже грабежи. Из соседних деревень приезжали за досками и кирпичом, в течение лета 2002 года разобрали оставшиеся нетронутыми огнем дома. Очень скоро на месте сгоревшей деревни осталось чистое ровное поле — вывезли буквально все, что только поддавалось вывозу.

— Мне потом мою печку пытались продать! Возили по дворам кирпич и предлагали: «Покупай!» А я смотрю: кирпичи знакомые! — возмущается Нина Николаевна. — Некоторых тут же ограбили. Когда давали сертификаты, некоторые их меняли на деньги. Бочаровым привезли деньги днем, а уже ночью вошли несколько человек, на него лежащего наставили ружья и забрали деньги. Он даже встать не смог — как лежал, так и лежал.

Большая часть жителей Борового разъехалась по родным через два-три дня после пожара — в Саянск, в Окинский. Ждали, пока выдадут сертификаты. Семье Мелиховых выдали сертификат на четверых — 720 000 руб.

— Нам повезло, что пожар произошел днем, поэтому никто и не пострадал. Вон Надя Подминская «объелась» на поминках так, что даже не проснулась. Так ее вместе с кроватью из дома вынесли, — вспоминает Нина Николаевна. — Она умерла в тот же год в Ангарске. Многие из наших скоро умерли. Кто говорит — от стресса, кто говорит — не пережили переезда на другое место. Село мы очень любили. Нет у нас больше дома.

Сгоревшее село не отпускает своих жителей. Они приезжают сюда, на старое кладбище Борового, как на единственное место, которое считают своим домом, как далеко они бы ни уехали за эти семь лет. Многие хотят, чтобы их похоронили именно здесь.

Берт Корк, «СМ Номер один». Фото Алексея Головщикова